Бритт-Мари Нэстрём
Торри и Гои в исландских источниках

В двух фрагментах Flateyjarbók, датируемой примерно 1390 годом исландской рукописи, в форме мифа рассказывается о Торри и Гои. История повествует, как Форньот, правитель финнов и квеннов, проводил каждый год зимний праздник, который называли Торраблотом, и поэтому этот месяц получил название Торри. Однажды в этот праздник потерялась его дочь Гои. Отсюда произошло название следующего месяца. Когда этот месяц закончился, Форньот определил учредить новый праздник, чтобы нашлась его дочь. Оба сына Торри Нор и Гор искали Гои, пока наконец не нашли её невредимой у великана Хрольва-из-Горы на Пустоши. Многое в этой короткой мифологической истории указывает на то, что это действие можно назвать священным и связанным с плодородием.

Вариант этого мифа можно обнаружить в исландском народном сказании, где Торри и Гои изображены как крестьянин и хозяйка вместе с детьми Эйнмадом и Харпой, которые являются третьим и четвертым месяцами в исландском календаре. В начале месяца Торри крестьяне должны приветствовать Торри и приглашать его к себе на хутор. Первым делом каждый должен выйти в одной рубашке и с одной ногой в штанах бегать вокруг дома, приглашая Торри войти. Затем каждый должен передать весть о госте и усадить довольного Торри. Согласно Йоуну Аурнассону в исландских народных сказаниях этот день ещё называется Торраблот.

Это приводит к соответствующему культу женщины по имени месяца Гои. В этот месяц все первым делом приглашают Гои на ферму со словами: «Будь желанной гостьей, Гои моя, заходи на ферму. Не стой снаружи на ветру весь день!» Когда Гои сменится следующим месяцем молодые люди будут славить Эйнмада, а затем молодые женщины будут в следующий месяц славить Харпу.

В исследованиях шведского фольклора встречается ещё одно сходное представление, что «февраль является месяцем женщин, тогда они и должны управлять всем, март же, напротив, считается мужским месяцем». Иногда в деревнях на празднование смены месяцев собираются, чтобы славить новый месяц. Положение участников праздника можно обозначить как пограничное, и таким образом празднование между месяцами обретает форму обряда перехода. Известие о госте толкуется как то, что текущая ситуация воспринимается критической, и часто сопровождается трапезами и большим количеством питья. Таким образом, этим усиливается защита от вредоносного колдовства.

Миф об исчезновении Гои и её племянниках, отправившихся на её поиски, имеет и народное толкование — как сказание о путешествии в горы. Это раскрывает ситуацию, описанную в прологе Саги о Хервор, как слегка переработанный мотив. В саге рассказывается о короле Альве, правителе Альвхейма, у которого была дочь Альвхильд, прекраснее всех женщин того времени. В ночь перед дисаблотом, когда она в полном одиночестве окропляла алтарь жертвенной кровью, её похитил великан Старкад, монстр с восемью руками. Зоркоглазый Тор нашёл Альвхильд, убил великана и вернул её домой. Она всё же была уже беременна и к великому неудовольствию Тора родила сына. Поиски Альвхильд подобны упомянутым в мифе об исчезновении Гои.

История об Альвхильд отражает иной мифологический мотив, а именно мотив богини, и в частности Фрейи, похищенной великаном. Тогда приходит Тор, чтобы защитить Фрейю от великана своим молотом. Великан является не только персонификацией зимы, холодной и чистой, которая может и не уйти, но и выражает неприятные аспекты климата. Это отражено в таких именах, как Ёкулль, Дрива и Снэр. Фрейя и другие богини являются в свою очередь носителями аспекта плодородия как отличительной характеристики весенних месяцев.

Связь между месяцем Гои и плодородием происходит также и из другого обычая, который в Норвегии называется Йёнюет (Gjønyet): «Во время дойки на йё сперва доят лучшую корову, затем выходят с ведром и ставят ведро так, чтобы лунный свет попадал на молоко в нём, во время чего говорят: как ты здесь видишь мое молоко, так дай мне силы и пищи». Таким образом приветствуют новую луну. Существует и другой вариант, где на молоко должен падать солнечный свет. Аспект плодородия Йё отражается также и в следующем заговоре:
Бог благослови йё
Тогда свиней моих
Тогда телят моих
Тогда урожай мы пожнём хороший!

В Вэстерготланде встречается растение (Equisetum hiemale), которое местные называют гоуи-бейтил. Оно растёт зимой и пробивается через снег. Его взаимосвязь с гоуи акцентриует аспект плодородия ещё больше.

Краткий комментарий. Во-первых, касательно параллели с Сагой о Хервёр, которую приводит Нэстрём, нужно иметь ввиду замечание Стефена Митчелла, что «появления древних богов в сагах о древних временах, по сути, увеличиваются в числе, нежели уменьшаются». Поэтому очень вероятно, что мы вполне можем в данном случае иметь дело с поздней мифологизацией фольклорного сюжета, а не с фрагментами языческой традиции.

Во-вторых, сама параллель с Сагой о Хервор кажется несколько неуместной, поскольку сюжетно праздник отсутствует, есть только призывание Тора, который убивает великана Старкада и возвращает Альвхильд. И если из статьи следует некий параллелизм между этой историей и освобождением Гои от великана Хрольва-из-Горы, то в сюжетной линии «Как заселялась Норвегия» из Flatejarbók Хрольв-из-Горы не только не убит, но и клянётся Норру в верности. Таким образом, мотив плодородия, на который указывает Нэстрём, оказывается натянутым. Хотя с позиций символизма такое отождествление Торри и Тора вполне возможно, равно как и типологически есть некоторые соответствия, позволяющие отождествить сюжеты, то контекстно сюжеты отождествить невозможно, равно как оно отождествление отвергается и с позиции языческого прагматизма.

Иными словами, отождествление (или соответствие) Торри и Тора возможно или невозможно в зависимости от занятой позиции. С позиции учёной мифологии, подобно мифологии Снорри, использующих метафоры в именах («говорящие имена») и эвгемеризм (боги = обожествлённые люди), такое отождествление возможно. С позиций крестьянской обрядовости, упоминаемой в заметке Нэстрём, Торри и Тор являются неизменно разными божествами.

Перевод с шведского © Илайдж, 2007

Источник: Torre och Gói i de isländska källorna av Britt-Mari Näsström (Institutionen för religionsvetenskap och teologi, Göteborgs universitet) © 1999