Лопарские сейды.
В.Визе

Во время моего двукратного путешествия по Кольскому полуострову в летние месяцы 1910 и 1911 г.г. я имел случаи сталкиваться с лопарями трех погостов: Экостровскаго, Массельгскаго и Ловозерскаго. Лопари первых двух погостов в значительной мере подверглись влиянию русских и за немногими исключениями вовсе потеряли свои этнографическия особенности. Это и не удивительно, принимая во внимание местоположение этих погостов на тракте Кандалакша—Кола;
общение с русским элементом здесь довольно тесное, особенно благодаря тому, что, как лопари, так и лопарки нанимаются "ямщиками", т. е. гребцами, для обслуживания проезжающих по тракту. Из Массельгскаго погоста некоторые лопари принимают участие в рыбных промыслах на Мурмане, где, конечно, они подвергаются влиянию наших поморов. В другом положении находятся лопари ловозерские, погост которых расположен в самом центре полуострова, В летние месяцы доступ в этот погост очень затруднителен и благодаря этому летом прекращается всякое сообщение между жителями погоста и берегами Ледовитаго океана и Белаго моря. С наступлением зимы сообщение, конечно, устанавливается, но и далеко не все лопари бывают зимой в Кандалакше или Коле—этих двух пунктах, где происходят торговыя сношения между русскими и лопарями. В мурманских промыслах ловозерские лопари принимают участие только весьма редко; главными средствами их существования являются рыбная ловли на озерах, оленеводство и отчасти охота, т. е. те же занятия, которыми жили их предки много веков тому назад.
Интересуясь следами языческих верований и обрядов среди современных русских лопарей, я рассчитывал найти такие следы скорее всего у ловозерских лопарей и мои надежды не обманули меня: среди ловозерцев еще до сих пор сохранилось много преданий старины, которыя они чтут и к которым, видимо, еще сильно привязаны. Конечно, со временем и они забудут заветныя сказания седой древности, да уже и сейчас начинают их забывать. В разговоре со мной они не раз жалели, что мне не удалось послушать старика Фаддея, несколько лет тому назад умершаго. К этому Фаддею лопари приходили специально послушать родныя предания и сказки, и по их словам никто лучше него не умел их передавать. „Что мы"—говорили они с сожалением—„мы и десятаго того не знаем, что Фаддей знал. А сказывать порато умел хорошо: бывало наслушаешься его, идешь потом по суземку домой, так звон в ушах и стоить. Вот отъ как сказывать умел". Мастерицей передавать предания слыла и старуха Ольга, умершая в 1907 году 120 лет отъ роду. Лопари мне рассказывали про эту Ольгу, что за всю свою жизнь она ни разу не была в церкви и не исповедовалась. На замечания лопарей, что она не хорошо поступаете, не исповедуясь, она отвечала, что ей незачем для этого ходить в церковь: „иду на восток и как встречу дерево побольше, сосну ли, ель.—ему и исповедаюсь. Здесь ясно слышен отклик того давнего времени, когда язычники лопари обоготворяли природу и, между прочим, поклонялись пням.
Считаю нужным заметить здесь, что лопари чужим, незнакомым людям сообщают свои сказания чрезвычайно неохотно. В первый мой приезд в Лапландию мне стоило больших усилий добиться от них хоть каких-нибудь сведений о существовании преданий и сейдов в частности. На все мои попытки завести с ними разговор на эту тему, я получал всегда одни и те же стереотипные ответы: „не знам, не знам" или „а кто его знати и т. п. Такая скрытность, боязливость и недоверие к незнакомцам вообще лежат в характере лопарей. Когда мы в первый раз пришли в Ловозерский погост (это было как раз в Петров день. когда лопари, летом живущие в вежах на соседних озерах, съезжаются в погост), кто то из лопарей пустил слух, что мы „шведы" - т. е. разбойники, так как в представлении лопарей шведы и разбойники—синонимы. Прибавляли, что у нас за горами, на Умбозере, остался отряд в сорок человек, а что мы пришли только с целью разведать все, чтобы потом удачнее напасть на погост и разграбить его. Слух этот быстро распространился среди лопарей и о собирании этнографических материалов нечего было и думать. Лопари, обыкновенно проводящие Петров день в веселых играх, пении и главным образом обильных возлияниях, в этот раз не вылезали из своих пыртов (лопарская изба) и на следующий же день разъехались по окрестным вежам. Вскоре нам удалось убедить их в том, что мы не шведы, а пришли в их страну с самыми миролюбивыми намерениями; лопари добродушно смеялись над темь, что принимали нас за разбойников, и человека, пустившего этот слух, обозвали дураком.
Мало по малу мы сумели заслужить их полное доверие и между нами установилась дружба, в самом хорошем смысле этого слова. Не раз лопари оказывали нам серьезную помощь, при чем помощь эта оказывалась всегда без всяких корыстолюбивых помыслов, так как финансовые обстоятельства нашей экспедиции были весьма плачевны, что лопарям было хорошо известно. Вместе с дружественными отношениями лопари сделались и более словоохотливыми. Один лопарь говорил мне, что случалось и раньше, что приезжие люди начинали расспрашивать их о том, как в старину деды жили, просили петь и т. п.". Да, так мы и станем им все рассказывать! Пришли, сказали „пойте", да и ушли. Нет, ты поживи у нас, дай посмотреть, какой-то ты сам есть и, если добрый человек, то, пожалуй, и споем, А то больно ты быстрый! В таком недоверчивом отношении лопарей к приезжим, в частности к „проферсолам", как они называют ученых исследователей, отчасти виноваты и последние. В 1910г. вскоре после нас по Умбозеру проезжал один шведский этнограф. На одном из островов Умбозера, Wulsuol'е он для того, чтобы добыть лопарские скелеты, тайком разрыл лопарское кладбище, причем разрыл не только старыя могилы, но и несколько могил, где покоились останки лопарей, которых ныне живущие лопари еще помнили живыми. Конечно, такой поступок должен быль глубоко возмутить лопарей, вообще религиозных и суеверных.
В этой статьи я коснусь культа сейд, культа священных камней, следы котораго еще живы среди современных ловозерских лопарей. Эта тема темь более интересна, что русский этнограф Н. Харузин, посетивший русскую Лапландию в 1887 году, пишет, что он не нашел „ничего, что могло бы подтвердить факт существования среди современных русских лопарей почитания сейдов. Харузин пробыл в Лапландии только половину лета и, насколько мне известно, в Ловозерском погосте не быль, да и вообще его исследования о русских лопарях являются главным образом результатом записей со слов других лиц, нежели результатом личных наблюдений над лопарями.
У лопарей дохристианского периода существовало два религиозных культа: культ высших богов и культ священных камней сейдов. Последний относится к фетишизму. Явление когда народы избирают в качестве фетишей камни, чрезвычайно распространено на всем земном шаре. Камням поклоняются и в Индии, и в центральной Австралии и в Африке, и вероятнее всего, все народы, находясь еще на низком уровне развития, когда-нибудь поклонялись камням. У приполярных народов этот культ достиг сравнительно очень большого развития. Самоеды поклоняются священным камням, которые называют Hahe (сюда же относятся их Sjadaei), и этот культ по словам Кастрена совершенно тождественен с лопарским культом сейд. У остяков мы находим культ Jiljan, который также имеет много сходственнаго с поклонением сейдам. Что почитание камней у приполярных народов, в частности у лопарей, получило особенно большое распространение, объясняется отчасти влиянием окружающей природы. Полярные народы вообще чрезвычайно впечатлительны, темь более, что истерия и эпилепсия сильно распространены среди них, что засвидетельствовано многими путешественниками и исследователями и составляет давно известный факт. Эта склонность северных народов к истерии и эпилепсии обусловливается несомненно влиянием длинной полярной ночи и вечнаго дня полярнаго лета при весьма неудовлетворительныхъ условиях жизни вообще. Принимая во внимание общую бедность и однообразие природы дальняго Севера, делается ясным, что причудливыя формы гор несомненно должны были влиять на восприимчивую душу дикаря. Только отъ, кто сам бывал в Лапландии, видел эти фантастические очертания лапландских скал, озаренных то полуношным солнцем, то северным сиянием, вслушивался в царящее кругом молчание, в котором как бы застыла вся природа, он поймет, какое огромное влияние эта, иногда чудовищно-сказочная природа должна была оказать на первобытного лопаря. О том, насколько распространен быль культ сейд, свидетельствует большое число сказаний, отчасти сохранившихся и до сих пор среди лопарей, а также распространенность по всей Лапландии разных географических названий с корнем „Seit, напр. Seitjavr, Seitjok, Seitwaara и т. п.
Так как различные исследователи дают несколько различныя определения слову „сейд", то я считаю необходимым разобраться здесь в этом и выяснить истинное и точное значение этого слова. Прежде всего нужно заметить, что в отдаленную языческую эпоху это слово имело несколько иное, более широкое, значение, чем то, какое ему придают современные лопари.

В словаре Lindah'l'а сейды определяются, как каменныя или деревянныя изображение которыя употреблялись лопарями в их религиозном культе. С этим определением почти сходно определение, какое дает сейдам известный исследователь финно-угорских народностей Кастрен: „сеиды означают идолов, которыми лопари пользовались при колдовании" Duben усматривает в сейдах главным образом домашних богов, настоящих пенатов, покровительствующих либо лопарской семье, либо отдельной личности 5). Этого же мнения придерживается отчасти и вышеупомянутый Кастрен 6). Но наиболее верное определение дает Шеффер, посетивший Лапландию в ХУ11 веке. „Слово сеид—пишет он—»обозначает всякаго _рода божественность (toute sorte de Divinitez")7). В том что Шеффер прав приписывая слову сейд такое широкое значение, а не узкое значение домашних богов покровителей, меня убеждают следующия соображения. Topnaeus 8), а также Samuel Rheen, котораго цитирует Шеффер, упоминают, что лопари обладают каменными изображениями бога охоты Сторъюнкаре и изображения эти (большею частью простые, необработанные камни) в некоторых местностях Лапландии называть сеидами. Кроме того Шеффер сообщает, что изображение бога грома - Айеке (он же Тирмес)—лопари делают из дерева и такое изображение также называют сейдом). Из этого становится ясным, что под сейдами древние лопари понимали не только изображения домашних богов, но вообще всякий предмет , который по их мнению обладал чудодейственной, волшебной силой. Что главное значение этого слова заключается не в том, что сейды являются защитниками лопарскаго дома, а в самой сверхъестественности, присущей некоторым предметам,—это видно и из того, что слово это встречается в древненорвежском именно в этом смысле. В Эдде встречается слово Seidhr в смысле „волшебство, еще чаще находятся слова с корнем Seid в сагах: seidhberendr—волшебник, sidha—колдовать.

Fellman в 1829 году близко сталкивался с русскими лопарями, у которых быль сейд; этому сеиду они приносили жертвы, веря в то, что, если его умилостивлять дарами, он. приносить добро в между прочим излечивает отъ болезней 21). Кастрен в своих путевых воспоминаниях передает рассказ лопарей об одном сеиде, который стоял на берегу озера Seidajarwi вблизи Peldotunturi 22). Он же описывает сеида, котораго он видел на одном из островов озера Энаре. Этот сейд быль искусственно сложен из небольших камней и как формой, так и величиной походил на человеческую фигуру. Лопари, которые служили Кастрену в качестве проводников, относились к этому сеиду с суеверным страхом, полагая, что в камне обитает злой дух. Из боязни, что этот дух пошлеть дурную погоду, они торопили Кастрена скорей покинуть это место 23). Случай этот является последним, когда путешественнику удалось видеть сеида, искусственно обработаннаго человеком. Что такие сеиды исчезли раньше, чем простые необработанные камни, вполне понятно, т. к. камни, изображающие человека, являются настоящими идолами и к уничтожению таковых христианские миссионеры и законоучители прилагали наибольшее старание. Преследование веры в сейдов и уничтожение последних началось вообще очень давно и темь более удивительным является то упорство, с каким это верование держалось в течение многих многих веков, отчасти сохранившись даже до настоящаго времени. Об уничтожении сейдов рассказывает между прочим еще Торнеус, сочинение котораго относится к 1672 году. Вот этот рассказ.
„В деревне Paldo-Garf жил Peder Paiwia", честный, зажиточный и богобоязненный лопарь. Два года тому назад он умер, оставив после себя многих сыновей. Одно время он быль ревностным поклонником своего сеида. Однажды случилось, что в его стаде пало много оленей и поэтому он особенно ревностно начал молиться своему сеиду; однако это ничего не помогало: падеж оленей продолжался. Тогда он со всеми своими сыновьями, захватив предварительно большое количество сухих дров, отправляется к сеиду, украшает его сосновым хвоем и в качестве жертвы приносить ему шкуры, рога и головы убитых оленей. Все падают на колени и обращаются к сеиду с горячей мольбой, чтобы он подал бы им какой-нибудь знак в доказательство того, что он является богом. Так как такого знака не последовало, все снова встали, бросили дрова на сеида и подожгли их: таким образом сгорел идол, котораго почитала целая деревня. Поели этого Paiwia сжигал всех сейдов, где их только он находил, а своего старшаго сына—Wuolabb—послал в знаменитое лопарское село Энаре, чтобы и он сжег там всех сейдов. каковых насчитывалось в том селt немалое количество. Wuolabba исполнил это, но затем был принужден бежать в Норвегию, где он находится и до сих пор.
Несмотря на то, что со временем лопари (по крайней мере русские) сделались довлольно ревностными христианами, у них наряду с христианской верой сохранились и отчасти языческие верования, в том числе и почитание сейдов. В некоторых местностях, очевидно само название "сейд" исчезло и лопари старые сейды просто называют kieddik (kedgi), т.е. "камень", прибавляя к этому различныя названия напр. Mientasch-kieddik, Rept-kedgi и т.п. С некоторыми из таких камней связаны предания, которые указывают на то, что камень этот некогда почитался лопарями как сейд, относительно же других в памяти лопарей остались одни только названия. Но в более глухих местах Лапландии еще до сих пор сохранилось как само название "сейд", так и вера в то, что сейд, смотря по тому, относятся ли к нему с уважением или нет, может приносить добро или зло. Мне даже удалось установить факт, что жертвоприношения сейдам не совсем еще прекратились, хотя конечно, приняли несколько иную форму.
У писателей более поздняго времени мы находим следующие сведения о сейдах.Friis сообщает, что один лопарь в Финмаркене в начале второй половины прошлаго века ежегодно приносил жертвы сейду. В 1871 году лопари высказывали Фрису уверенность в том, что в торниосской Лапландии лопари продолжают тайком совершать жертвоприношения своему сейду . Работ в 1881 году нашел перед священным кмамнем Aktisk большое количество оленьих рогов и пологал, что лопари еще в том время приносили здесь жертвы. Харузин сообщает предание, связанное с Rept-kedgi (Репт-камень), с священным камнем, находящемся недалеко от Печенги, на тундре Уг-ойв. По словам лопарей этот амень есть окаменевший нойда (колдун); в его власти посылать хорошую или дурную погоду. Харузин же упоминает о горе Сидовар (недалеко от Чальмозера, через которое протекает Паз-река), около которой в старину происходили жертвоприношения; смотря по желанию, священная гора даровала ту или иную погоду.
Что касается до жертвоприношений, которыя древние лопари совершали около сейдов, то мы имеем об этом довольно много сведений от псателей того времени. Главным образом они состояли из различных частей оленя: рогов, головы, шкуры и т.п. Hogstrom сообщает, что лопари-оленеводы смазывали сейдов оленьей кровью, а лопари, занимающиеся рыбной ловлей – рыбьим жиром. Этот же писатель сообщает, что лопари прносят в качестве жертвы так же и птиц. Кастрен передает, что лопари в прежние времена никогда не проезжали мимо сейда без того, чтобы не поесть около него и часть пищи не оставить около сейда в качестве жертвы. "Еще в настоящее время (т.е. в тридцатых годах 19 века)" – говорит он дальше – "русские лопари соблюдают этот обычай из боязни, что в противном случае сейд пошлет им голод и другия несчастия". Многие путешественники имели случай наблюдать около священных камней большия кучи оленьих рогов. Шеффер сообщает, что число сложенных кругом сейда рогов иногда превышает тысячу. Такая куча рогов называлась лопарями tiorfwigardi ( по другим писателям tiarve garde, coarve-garde). Слово это происходит от tiarve – рог, и gardeп – дворi). В русской Лапландии еще в настоящее время можно наблюдать подобныя кучи оленьих рогов, но в норвежской и шведской Лапландии их, по-видимому уже не находят. Так еще Фрис утверждает, что теперь таких tiarve-garde больше не встречается вследствие того, что оленьи рога стали предметом торговли.
Мне удалось видеть груду оленьих рогов – коарве-карт на одном из островов на Ловозере. Такуюже группу оленьих ргов я видел на маленьком островке на умбозере, против той части Хибинских гор, которая называется Koaschka. Относительно последних рогов я не уверен, что они здесь были сложены с целью жертвоприношения, так как они лежали в беспорядке, между тем как рога, которые приносят в жертву сейду, всегда кладут концами вверх. Впрочем судя по виду рогов они лежали здесь очнь давно, так как все они были уже совершенно лишены осеина и часть их успела сильно замшиться. Поэтому быть может бури, ветры, таяние снега итому подобныя причины изменили их первоначальное положение, так как я не вижу никакой другой причины, по которой лопарям понадобилось бы завозить на островок оленьи рога, как только ту, что здесь некогда происходили жервтаоприношения. О том, что рога, которые приносили в жертву, всегда лежат концом вверх , мне рассказывали ловозерские лопари. Интересно, что именно таким же образом клались жертвенные рга скандинавскими лопарями еще в середине 17 века, как это ясно можно усмотреть из картины, изображающей поклонение сейду и приложенной к упомянутому мною труду Шеффера.
Сделав обзор того , что нам известно относительно сейдов и их культа от разных писателей, я теперь позволю себе привести здесь то, что мне удалось узнать о сейдах, разъезжая по вежам ловозерских лопарей.